Глухов посмотрел на нее задумчиво.
- А вы, должно быть, счастливы, что очутились у нас, в двадцатом веке.
- Да. Я вот люблю Вронского, хотя знаю, что его нет, и никогда не было и не будет, и все же я счастлива. - Она рассмеялась, заглянула ему в лицо. - А вы? Вы счастливы теперь?
- Да. Как это ни странно, но счастлив.